Как всегда, с некоторыми мучениями мы добрались до Кносса. EUR10 за вход во дворец и музей. Очередь в кассу. Масса народа.
Первое, что нас встречает на Западном дворе, загадочные круги в земле.
Ямы называются «бубликами», и считается, что они использовались для хранения разбитых во время священнодействий сосудов.
Дворец с этого места выглядит весьма величественно.
Здесь расположены Западные кладовые. На северо-западном углу к дворцу примыкает «театр».
Предполагается, что на этой площадке происходили собрания обитателей Кносса, возможно, сакрального характера.
Это вид на дворец от театра. Там находятся покои над Тронным залом, в частности, Комната фресок. Позже мы туда зайдем.
Считается (так предположил А. Эванс), что это помещение являлось бассейном для очищения посетителей царя или участвовавших в религиозных церемониях.
Внутри, в глубине, куда ведут ступени, находится цистерна.
В современном виде здание восстановлено Эвансом.
Рядом располагается Северный вход во дворец. Он соединял Кносс с портовой дорогой и был, по всей видимости, центральным.
В комплекс входили еще два помещения. «Зал с пилонами», который Эванс счел «таможней».
Здесь были найдены основания двух колонн и десяти столбов из гипса. Возможно, они поддерживали верхний этаж. А охранял вход во дворец Западный бастион, восстановленный опять же Эвансом.
От «таможни» на бастион ведет пандус.
Рельефная фреска с быком, найденная здесь, экспонируется в музее Ираклиона. В портике же бастиона — ее копия.
Мы выходим на Центральный двор и останавливаемся в нерешительности: куда дальше направить свои стопы?
Ближе всего к нам по правой стороне двора расположен Тронный зал. Что интересно, туда стоит очередь.
Предваряется он так называемой «прихожей».
Здесь стоит деревянный трон — копия каменного из Тронного зала. На этом месте во время раскопок были обнаружены обуглившиеся остатки деревянного сидения, оттого и при реконструкции сюда поместили трон.
Соседнее помещение — собственно Тронный зал — имеет «световой колодец», отделенный от зала колоннадой.
Дверка напротив ведет в святилище (опять же, по мнению Эванса) при Тронном зале — ряд темных комнаток, освещавшихся исключительно светильниками.
Чаша из порфирита в центре зала предназначена для ритуальных омовений перед общением с царем. Хотя найдена она была в коридоре по соседству, Эванс счел нужным поставить ее в Тронном зале.
В самом зале сохранилась великолепная стенная роспись — грифоны в цветах. Разумеется, это тоже восстановленная копия.
Вдоль стен под росписью установлены каменные скамьи и каменный же трон. Кстати, говорят, председатель Международного Гаагского трибунала сидит в кресле, представляющем собой копию этого трона. А все потому, что Минос был первым в мире судьей.
Слева от Тронного зала расположена лестница на второй этаж.
Построена она не до конца, осталось кое-что докрасить, а кое-что и вовсе поставить на место.
Здесь, на втором этаже, по обе стороны от большого зала располагались различные по назначению помещения.
Мы начали с Комнаты фресок над Тронным залом. Повернули от лестницы направо,
еще раз направо,
миновали небольшую недостроенную комнатушку,
и оказались в комнате, куда поместили зачем-то фрески, найденные в разных частях дворцового комплекса.
Не правда ли, по меньшей мере, странно видеть фрески в рамах?
А вот и тот самый «световой колодец» Тронного зала.
Вид, что называется, сверху.
Со второго этажа открываются прекрасные виды на окружающие красоты: открытые помещения первого этажа,
второго этажа,
центральный двор
и прочее.
Вот, например, святилище, так называемое Piano Nobile.
Эванс предполагал, что там находился «Трехколонный источник» и сокровищница.
В западной части дворца на первом этаже шла анфилада кладовых.
Первоначально их насчитывалась 21, но 3 южных в новодворцовый период пришли в негодность.
Помимо обычных для кладовок вещей, здесь были найдены глиняные таблички с линейным письмом В и критским иероглифическим письмом.
Мы подходим к Южным пропилеям — внутреннему парадному входу дворца. Здесь была найдена прекрасная фреска, изображающая праздничную процессию.
Фреска, естественно, сильно восстановлена и, разумеется, находится в Ираклионском музее. Здесь — копия.
Кстати, Южные пропилеи не всегда были парадным входом. Позднее они использовались как склад, о чем красноречиво свидетельствует находка в их восточной части разбитых (а ныне — восстановленных) пифосов.
Чуть дальше Южных Пропилей на уровне второго этажа нам встретились «священные рога».
Не знаю, почему, но они очень понравились Димону. Он потребовал запечатлеть себя на их фоне.
Дальше наш путь лежал к знаменитому «Принцу с лилиями».
Она находится в коридоре, соединявшем Южный вход во дворец с центральным двором. Восстановлена же только та часть коридора, что примыкает к центральному двору.
Но по дороге мы слегка задержались — отсюда открывался прекрасный вид на Южные пропилеи. Минут 10 я простояла, выжидая, пока туристы освободят плацдарм. Рядом стояла еще одна парочка, жаждавшая того же. И мы дождались. Но как только мы дружно вскинули наши камеры, какой-то мерзкий иностранный дед выперся прямо на середину Пропилей и стал оттуда противно звать своего внука. Тот прилип намертво к рогам и наотрез отказывался идти к деду. Наша компания была готова придушить пенсионера.
Фреска «Царь-жрец», или «Принц с лилиями», была найдена обвалившейся, на стене оставался только султан юноши и его рука. Но реставраторы постарались на славу.
Отсюда мы снова попадаем на центральный двор. Почти вся западная часть дворца была нами обследована. Осталось лишь то, что скрыто сейчас навесом.
Это — результат большой реконструкции Эванса.
Он предполагал, что здесь находились сокровищницы и святилища, соединявшиеся с тем источником, о котором я упоминала выше.
В помещении с источником были найдены таблички с линейным письмом В, а в святилищах — тщательно спрятанные вазы и знаменитые критские статуэтки «богинь со змеями».
Аккумулятор фотоаппарата опустел наполовину, а оставалось целое восточное крыло, бОльшая часть которого с центрального двора не видна, поскольку располагается вниз по склону холма, на котором построен дворец.
Это одна из интереснейших частей всего комплекса потому, что два ее этажа расположены ниже уровня двора.
Сегодня большая часть помещений этих этажей восстановлена.
Этажи соединяются между собой системой лестниц, которая названа «Большая лестница».
Она состоит из четырех пролетов, по два между этажами. Нижние пролеты сохраняются в том состоянии, в каком были найдены.
Для освещения Большой лестницы был сделан световой колодец с деревянной колоннадой.
В это лето Большая лестница была закрыта на реставрацию — это значило, что окраску колонн и фрески следовало бы подновить.
Слева от Большой лестницы располагаются «Кладовые пифосов с медальонами».
А попросту говоря — склады, где археологи обнаружили вышеуказанные пифосы.
Пифосы датируют Новодворцовым периодом (1700-1450 гг. до н.э.), но другие находки указывают на то, что помещения использовались по тому же назначению и много раньше — в Стародворцовый период (1900-1700 гг. до н.э.)
На следующей фотографии видно, что справа от коридора есть комнаты.
Сейчас мы посмотрим, что в них находится.
Ничего! На самом деле, при раскопках здесь обнаружили множество ваз и всяких сакральных предметов, что позволило ученым установить — кладовые активно использовались до конца Новодворцового периода.
Вообще, количество кладовых Кносса поражает. Интересно, кто производил все то, что в них складировалось?
Если пройти анфиладу кладовок до конца, то упираешься в закрытую дверь.
Здесь кладовые соединяются с Большой лестницей, и отсюда прекрасно видно знаменитую «Веранду со щитами».
Названа она так по фрескам, изображающим щиты в форме восьмерок.
Сейчас это, разумеется, копии.
Справа от веранды очередная лестница ведет еще ниже. Куда? Неизвестно!
Возвращаемся обратно к выходу из кладовых. Неподалеку на площадке стоит странная вещь.
Я не знаю, что это такое, пояснительных табличек рядом тоже не оказалось. Но несколько сомнительно, чтоб «оно» в таком виде дошло до нас.
Поскольку стен и крыш у восточного крыла в этом месте нет, то отсюда прекрасно виден Западный бастион.
А это вид на Восточный бастион изнутри дворца. Опять же — благодаря отсутствию стен.
Северо-восточный угол этой части Кносса был занят складами и мастерскими.
Это помещение было названо «Складом гигантских пифосов» в честь этих горшков, найденных здесь в прекрасном состоянии.
Отсюда мы спустились еще ниже, за территорию дворца. По мнению Эванса здесь проводились игры с быками.
Вот как внушительно выглядят стены Кносса снизу.
Отсюда можно вновь вернуться во дворец, на этот раз в Зал двойных секир. По-моему, здесь скопилась половина всех посетителей Кносса.
Эванс, который верил, что Кносс являлся царским дворцовым комплексом, предположил, что именно здесь располагались личные покои царской семьи. Но вход в царские палаты в этот сезон, к сожалению, закрыт. Можно лишь полюбоваться сквозь ограждение и стекло на «мегарон царицы» с прекрасными фресками.
Разумеется, это копии, с оригиналами мы встретимся в музее Ираклиона. А еще, говорят, будто в мегароне царя тоже стоит трон. А в покоях царицы — ванна, собранная из обнаруженных там осколков. Но мы не видели, врать не будем.
Мы снова спускаемся вниз, за стены дворца. Здесь находится «Юго-восточный дом», построенный в Новодворцовый период (1700-1450 гг. до н.э.).
К дворцовым постройкам он не относится и принадлежал, по всей видимости, какому-то знатному и богатому минойцу.
Вообще в юго-восточной части Кносса открыто немало частных жилых домов, построенных и в Новодворцовый период, как «Юго-восточный дом», и гораздо раньше — в Стародворцовый (1900-1700 гг. до н.э.)
Вот, например, образец последних — «Дом жертвенных быков». Здесь были найдены следы жертвоприношений, «священные рога» и ритуальный столик-тренога.
В конце Постдворцового периода (1375-1200 гг. до н.э.) в одной из комнат было сделано небольшое «Святилище двойных секир». При раскопках здесь обнаружили каменную скамью с различными ритуальными предметами, в числе которых были глиняные идолы и каменные секиры. Подобные святилища также открыты во многих частных домах этого периода.
Выше этих домов, на уровне царских покоев, в Новодворцовый период был построен «Дом Священного алтаря», функционально связанный с дворцом.
За реставрированным портиком с двумя колоннами опять же на скамье нашли предметы для богослужений, возможно, проводившихся здесь.
Больше во дворец мы решили не входить и дальнейший путь продолжили внизу.
Вот Южные пропилеи и «священные рога». Под ними был также открыт частный дом, но принадлежал он, скорее всего, все же одному из завсегдатаев дворца — верховному жрецу Кносса. На связь с дворцом указывают также воспроизведенные в доме его архитектурные и декоративные части, (например, Колонный зал, бассейн для церемониальных очищений), а также частое использование гипса.
Эванс предполагал здесь наличие великолепного лестничного подъема с колоннадой с двух сторон, ведущего к Южным пропилеям.
С другой стороны к Южным пропилеям вел «Коридор Процессий», названный так в честь длинной фрески, изображавшей праздничную процессию, несущую дары. Она очень похожа на фреску Южных пропилей с той разницей, что здесь были представлены и юноши, и девушки, тогда как на пропилеях — только юноши.
В свою очередь, «Коридор Процессий» заканчивался двойной дверью, за которой находился Западный портик, где на западной стене также была найдена фреска с изображением игр с быками.
Тут у входа-выхода Кносского дворца стоит памятник Артуру Эвансу, который вложил в Кносс все свои силы и всю свою фантазию. Собственно, дворец и есть результат его фантазии. Нет никакой уверенности в том, что Кносский комплекс выглядел до разрушений именно так, а не как-нибудь иначе.
Мы возвращаемся к кассам. Нас интересует музей, билеты рассчитаны и на вход туда. Но у туалетов нас привлекает внимание необычное зрелище — павлин.
Странное место он выбрал себе для прогулок.
Служитель объяснил нам, что под «музеем» на билете Кносса подразумевается Ираклионский археологический музей — гордость Крита. Мы в шоке — продавать билеты, не предупреждая, в заведение в десятке километров от касс, да еще и работающее, по дурной традиции, до трех часов дня, могут только греки!!! Правда, служитель клянется, что билеты будут действовать и завтра, но настроение наше уже подпорчено. Чтобы его как-то приподнять, мы идем в одно из многочисленных туристических кафе. Там решаем ехать не в музей, который закроется уже через два часа, а в пещеры на плато Ида к западу от Кносса.
До городка Анойя мы добрались быстро и без приключений. От Анойи к пещере Идеон Андрон вела одна-единственная дорога, узкая, но ухоженная. Почти 30 км все время вверх, вверх и вверх на высоту более двух тысяч километров над уровнем моря.
В Кноссе я фотографировала все подряд, и вот результат — почти «дохлый» аккумулятор и забитая карта памяти. Поэтому по пути мы не останавливаемся и надеемся, что в Идейской пещере нас ждет нечто среднее между Петралоной и Милатосом.
Асфальтированная дорога закончилась на большой ровной площадке, где в ряд стояло несколько машин и работало невзрачное кафе. Оно занимало часть среднего этажа большого здания, построенного на склоне горы. С нашей стороны вход в кафе был на первом этаже из трех, на самом же деле этот этаж являлся третьим. Правда, кроме кафе, в этом пятиэтажном сооружении больше ничего не наблюдалось, и огромное здание создавало впечатление заброшенности.
Внизу, на плато Нидас, не было ни построек, ни людей, — одни овцы. И на эту «овечью долину» с гор надвигалась туча. Со стороны это выглядело весьма завораживающе.
Вверх от площадки с кафе предстояло идти пешком, причем дорога сильно напоминала след змеи (в смысле извилистости). Как потом оказалось, до пещеры по прямой было метров 150-200, а по петляющей тропе — больше полукилометра. Люди спускались сверху какие-то хмурые и молчаливые, что вселяло в нас некоторую тревогу. Я подбивала Димона спросить, что нас ждет, а он уверял, что через несколько поворотов увидим сами. И увидели.
Тут нас насторожили рельсы для вагонеток. А подойдя к краю обрыва, мы и вовсе обнаружили только грот.
Дима не поверил глазам своим и пошел вниз. Помешкав, я отправилась за ним. Пока он рыскал по углам «грота» в поисках ответвлений, я смотрела, как трое немцев (наверное, геологов) увлеченно колупали стены пещеры, и думала, что греки опять нас надули. Результат Димоновых изысканий был печален: этот «грот» и составлял всю легендарную Идейскую пещеру. 30 километров по горному серпантину, полкилометра пешком вверх, надежды на шикарную пещеру — и этот «грот»!!! Идеон Андрон стал нашим четвертым Греческим Разочарованием!
Мы спустились вниз к машине (такие же хмурые и молчаливые, как попадавшиеся нам на пути вверх люди) и еще раз внимательно прочли щит. Здесь, в Идейской пещере, Рея прятала младенца Зевса от прожорливого папаши Крона. Археологи нашли в пещере целые залежи бронзовых щитов, цимбал и прочего ритуального хлама. Все это находилось, естественно, в Ираклионском музее. Ну что же, завтра музей нам «ответит» и за чабанский Дрирос, и за Идейский грот!
На обратном пути компанию нам составила чешка-«автостопщица» из группы сумасшедших, добравшихся на плато с помощью поднятой руки. Фотоаппарат еще дышал, и мы сфотографировали на память пару настоящих чабанских домиков, где истинные греки сторожат своих неизменных вот уже несколько тысячелетий коз.
А еще мы обнаружили в горах странное ровное «озеро», не отмеченное на картах.
И уже на подъезде к Анойе заметили указатели на древнее поселение Тилиссос. Поиграв с ними в традиционную чехарду с полчаса, мы закрыли для себя на сегодня древний Крит.
Чешка покинула нас в Ираклионе, а мы отправились на ужин в Херсониссос. По Криту мы сегодня проехали 200 км.
